АЙРЕКС - Китайско-Центрально-Азиатские отношения в двадцать первом веке

/ / / / / Китайско-Центрально-Азиатские отношения в двадцать первом веке

Китайско-Центрально-Азиатские отношения в двадцать первом веке

Д. М. Пашкин
ст. преподаватель факультета социологии и политологии Национального университета Узбекистана
Выпускник «Программы для региональных исследователей» (RSEP) – 2001

Создание в самом начале двадцать первого века (июнь 2001) Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), которая пришла на смену «Шанхайской Пятерке», знаменует собой новую веху в отношениях между Китаем и странами Центральной Азии. Из организации, которая была первоначально создана для решения сугубо приграничных вопросов, включая демилитаризацию границы между Китаем, Россией и тремя Центрально-Азиатскими странами (Казахстаном, Киргизстаном и Таджикистаном), имеющих общую границу с КНР, была создана организация, целью которой является не только разрешение приграничных вопросов, но также развитие экономических, политических и культурных связей, а также координация усилий в деле борьбы с терроризмом. Вступление Узбекистана, который, несомненно, является одним из ключевых государств в Центральной Азии, в эту организацию придало новый виток ее развитию и в целом дальнейшему развитию связей между Китайской Народной Республикой и странами Центральной Азии. Целью данной статьи является показать возможное развитие отношений между КНР и странами Центральной Азии в двадцать первом веке.

С окончанием холодной войны Китай стал значимым международным игроком с разносторонними интересами во всем мире и своей четко выраженной внешней политикой. Хотя краеугольным камнем внешней политики Китая остаются его отношения с великими державами, фундаментальные изменения, произошедшие у границ Китая, – распад Советского Союза и появление Казахстана, Киргизстана, Таджикистана, Туркменистана, и Узбекистана – заставили Пекин пересмотреть свою политику в отношении Центрально-Азиатскому региона. По мнению американского политолога Збигнева Бжезинского, такой поворот событий будет иметь далеко идущие геостратегические последствия для новой роли Китая в Центральной Азии, так как Китай возвращается в регион в значительной степени впервые со времен Монгольской Династии[1].

Принимая во внимание географическое положение КНР, которая непосредственно граничит со странами Центральной Азии, динамично развивающую экономику, политику, направленную на расширение внешних торговых, культурных и политических связей, неудивительно что связи по всем направлениям между Китаем и Центральной Азией значительно расширились, начиная с 1991 года. С продолжающимся развитием экономики и развитием транспортных магистралей сотрудничество Китая со странами Центральной Азии продолжает набирать новые обороты. Неудивительно, что и влияние Китая в Центральной Азии продолжает усиливаться. Однако возникает вопрос: как далеко может распространиться влияние Китая в Центральной Азии?

Как известно, страны Центральной Азии приобрели независимость в результате распада Советского Союза. Перед новыми государствами стала необходимость строить свое будущее, исходя из новой ситуации, в том числе и устанавливать новые экономические, торговые и политические международные связи. Экономическая зависимость во времена Советского Союза от России и других республик бывшего Союза предопределяла и экономическую ситуацию в странах Центральной Азии. Несмотря на то, что с распадом СССР многие экономические связи с республиками бывшего Союза были нарушены, зависимость от поставки многих товаров, особенно из России, остается весьма существенной. Поэтому, и по ряду еще других причин геополитического и исторического характера, в России некоторые политики поспешили провозгласить Центральную Азию зоной влияния России. Реальность же такова, что страны Центральной Азии в последнее десятилетие в экономической, политической и во многих других областях предпочитают исходить из своих собственных интересов и стремятся занять свое место в международном экономическом разделении труда, руководствуясь географическим положением Центральной Азии и экономическими выгодами. Немалую долю надежд страны Центральной Азии возлагают на сотрудничество с Китаем. Рост сотрудничества с Китаем отражает сложившуюся реальную обстановку в регионе.

На сегодняшний день в попытках модернизировать свою экономику Китай сконцентрировал все свои усилия на экономических реформах и развитии и проводит политику «открытости». Поэтому долгосрочная мирная и стабильная международная и региональная обстановка являются необходимым условием для Пекина и составляют основу политики проведения дружественных соседских отношений. В развитии отношений со странами Центральной Азии Китай выделяет пять основных аспектов.

Во-первых, китайские аналитики понимают стратегическую важность Центрально-Азиатского региона и считают, что данный регион окажет значительное влияние на развитие мировых событий в двадцать первом веке. В экономическом плане Центральная Азиия и прилегающее к ней регионы будут играть все более важную роль, особенно как поставщики энергоресурсов. В сфере политики страны Центральной Азии все более проявляют свой собственный стиль, отличный от России и Украины и еще более отличный от стран Восточной и Центральной Европы. Китайские аналитики считают также, что страны региона вряд ли последуют примеру развития Ирана, где религия и государство составляют единую политическую систему. Турецкая модель, хотя и привлекательная для лидеров стран региона, также вряд ли закрепится в новых независимых странах Центральной Азии.

Аналитики из Пекина видят будущую роль и значимость Центральной Азии не только в силе каждого отдельного государства в регионе, но также и в том, как страны региона смогут сотрудничать между собой и с соседями, и какие цели они будут преследовать при этом.

Во-вторых, Китай рассматривает Центральную Азиию в контексте Евразии. По мнению китайских аналитиков, регион играет в этом смысле роль связующего звена, не только в географическом смысле, но и в политическом, и в культурном. По их мнению, Центральную Азию можно назвать мостом между Востоком и Западом. Поэтому Китай очень заинтересован в стабильности и процветании региона. Кроме того, растущая заинтересованность Китая во взаимодействии с набирающей силу объединенной Европой уже сейчас диктует необходимость поиска связей с Европейским Союзом. Чтобы установить такие связи, Китаю в первую очередь необходимо развивать транспортную инфраструктуру с Центральной Азией.[2] Пекин также считает, что если в Центрально-Азиатском регионе будет неспокойно, это может отразиться на всем Евразийском континенте. В виду этого политическое и экономическое сотрудничество с Центрально-Азиатскими странами очень важно для Китая.

В-третьих, китайские власти придают большое значение развитию двусторонних и приграничных связей со странами региона. Чем более будут развиты эти отношения, тем большую взаимную пользу они принесут и послужат укреплению стабильности и процветанию в регионе.

В-четвертых, Китай расматривает свои отношения с Центральной Азией в контексте вопросов, связанных со стабильностью и развитием Синьзцяня. Именно из этой части Китая, по мнению политиков из Пекина, должны расширяться отношения и контакты со странами региона в соответствии с принципами равенства и взаимной выгоды.

В-пятых, Китай имеет отношения с Центральной Азией с древних времен. Великий Шелковый путь способствовал созданию близких связей между народами Китая и этим регионом. По мнению Китая, двадцать первый век должен стать веком возрождения Великого Шелкового пути в новом качестве и тем самым послужить дальнейшему укреплению связей между Китаем и странами региона.

Хотя рост влияния Китая в регионе налицо, на официальном уровне правительство Китая утверждает, что оно не ставит перед собой целью создать в Центральной Азии зону влияния Китая. Офицальные китайские источники подчеркивают, что основными приоритетами политики Китая в Центральной Азии являются поддержка стабильности, доступ к Центрально-Азиатским энергоресурсам на взаимовыгодной основе и дальнейшее развитие экономических связей с регионом. Однако с ростом политической, экономической и военной мощи Китая весьма вероятно, что приоритеты Китая в Центральной Азии могут изменится.

Становится очевидно, что с достаточно быстрым ростом экономической мощи Китая его влияние рано или поздно может распространиться на близлежащие регионы, включая Центральную Азию. Экономический рост обеспечит Китай необходимыми финансовыми ресурсами для распространения влияния на Центральную Азию. В первую очередь это затронет энергетическую сферу, где Китай уже сейчас весьма успешно создает совместные предприятия. Так, по мнению вице-президента китайского института международных отношений Ши Дзе, сотрудничество в энергетическом секторе является отправной точкой расширяющегося сотрудничества Китая в экономической и торговой сферах со странами Центральной Азии[3]. В случае же, если китайская экономика войдет в период застоя, инвестиции в энергетическую отрасль стран Центральной Азии видятся достаточно призрачными. Тем не менее, весьма вероятно, что уже в ближайшее десятилетие Китай сможет распространить достаточно существенное влияние на отдельные регионы в Центральной Азии. Необычайно активная дипломатическая деятельность Китая в регионе в последнее время доказывает это.

Так, в ходе своего самого первого зарубежного визита в качестве главы государства председатель КНР Ху Цзиньтао в начале июня 2003 сделал остановку в Казахстане. Во время своего визита председатель КНР сосредоточил внимание на энергетических проектах. В частности, казахстанские представители объявили о приобретениии китайской государственной нефтянной компанией CNPC принадлежавшего Астане 25-процентного пакета акций энергетической компании «CNPC-АктобеМунайГаз». В дополнение к этому обсуждалось несколько трубопроводных проектов, включая маршрут «Атасу-Алашанькоу» и газовое сообщение с Туркменистаном через территорию Казахстана. Эта дипломатическая активность объясняется нескольками причинами. Во-первых, Китай стремиться защитить интересы своей национальной безопасности; во-вторых, обеспечить себя надежными поставками энергии для своей развивающейся экономики. Как следствие, Центральная Азия может стать ключом, который позволит китайскому руководству сохранить высокие темпы развития экономики Китая. Уже сейчас Китай импортирует почти половину используемой в стране нефти, причем большая ее часть поступает с Ближнего Востока. Ввиду роста спроса на энергоносители и недостаточной их добычи на территории самого Китая, Центральная Азия рассматривается сегодня Пекином как жизненно важный источник энергоресурсов. По оценкам аналитиков из Китая, к 2010 г. cтрана вынуждена будет импортировать 120 млн. тонн нефти ежегодно по сравнению с 60 млн. тонн, которые она импортировала в 2002 г.

В то же время представляется весьма сомнительным, что Китай, несмотря на свои активные дипломатические усилия, сможет распространить свое влияние на весь Центрально-Азиатский регион. Создание сфер влияния, – в основном, результат политического или военного давления или способности той или иной страны экономически доминировать в каком-то отдельно взятом регионе. Для Китая необходимо выполнение двух условий, чтобы экономически доминировать в той или иной стране Центральной Азии: во-первых, существенным является удовлетворение экономических запросов той или иной страны; во-вторых, эти запросы не должны быть достаточно легко выполнены какой-то третьей страной или группой стран.

Для стран в восточной части Центральной Азии Китай представляет собой динамичный и доступный рынок для экспорта товаров и очень важный, не контролируемый Россией, путь, по которому продукция и товары из Центральной Азии могут достичь мировых рынков. Поэтому географическая близость Китая к Центральной Азии весьма важна для стран региона. Бурно развивающие этнические связи между Центрально-Азиатским регионом и Синьцзяном могут также усилить взаимные связи Китая и стран Центральной Азии.

Наиболее вероятным представляется, что Центрально-Азиатские страны, непосредственно граничащие с Китаем, прежде всего Киргизстан и Таджикистан, со временем могут попасть в китайскую сферу влияния. Это уже сейчас очевидно в Киргизстане. Например, уже в 1994 году Китай был самым большим рынком экспорта и вторым рынком импорта для Киргизстана[4]. За последние два года Китай особенно заметно усилил свое торговое присутствие в Киргизстане. Его крупные торговые фирмы объединились с местным «челночным» бизнесом и стали главными поставщиками дешевых товаров на рынки Сибири и Урала. Киргизско-китайская комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству уже завершила разработку специальной программы крупномасштабного и долгосрочного партнерства двух стран. В нее включено более пятисот проектов с участием китайского капитала, некоторые из которых уже реализованы. Недалеко от Бишкека, например, запущена бумажная фабрика. А с нынешнего года открыт воздушный коридор через китайскую территорию в страны юго-восточной Азии. То есть бишкекский аэропорт «Манас» становится крупной перевалочной базой для грузопотока из Китая в Европу. По подсчетам специалистов, транзит грузов из Европы в Азию через Киргизию может принести в казну этой республики до 250 миллионов долларов в год. То есть практически удвоит ее сегодняшний бюджет.

По оценкам некоторых специалистов, в ближайшие годы Китай сможет доминировать в киргизстанской экономике, если при этом будут учитываться неофициальная («челночная») торговля, основу которой составляют бартерные сделки.[5] Китай также предоставляет Киргизстану дорожные пути к морским портам в Пакистане через Каракорумское шоссе.[6] Недавнее переименование площади Ленина в площадь Ден Сяопина в Бишкеке, столице Киргизстана, указывает на то, что вслед за экономическим влиянием начинает распространяться и политическое влияние Китая.

Однако здесь следует заметить, что хотя Китай и может стать в ближайшем будущем для Киргизстана самым большим экспортным и импортным рынком, в плане инвестиций Китай, сам нуждающийся в притоке иностранных инвестиций и сам являющийся развивающейся страной, вряд ли сможет удовлетворить запросы Киргизстана и в целом Центральной Азии.

Экономические отношения Китая с Казахстаном также неизбежно будут развиваться. Казахстан уже сегодня является крупнейшим торговым партнером Китая в Центральной Азии и второй в СНГ, с торговым оборотом более 1 миллиарда 500 млн. долларов ежегодно.[7] Этнические отношения казахов Казахстана и казахов в Китае также могут способствовать усилению этих связей. Открытие железнодорожного маршрута между Алматой и Урумчи открыло Казахстану доступ к морским портам в китайской провинции Ляонин для торговли с остальным миром. Инвестиции Китая в нефтяные проекты на западе Казахстана также способствуют усилению экономического присутствия Китая в Казахстане. Поэтому экономическая роль Китая в Казахстане не ограничивается лишь торговлей. Китай вложил значительные инвестиции в энергетическую отрасль Казахстана и обеспечил Казахстану доступ к морским портам для международной торговли, не контролируемой Россией. Однако, два основных фактора сдерживают распространение китайского экономического влияния в Казахстане. Во-первых, довольно большое количество этнических русских, в основном проживающих на севере Казахстана вдоль казахстанско-российской границы. Эти регионы Казахстана особенно сильно в экономическом плане орентированны на Россию. Во-вторых, интересы крупных международных корпораций из развитых стран мира. Хотя инвестиции Китая в Казахстанскую энергетическую сферу весьма существенны – 9 миллиардов долларов в разработку Узенского нефтеного месторождения и строительство нефтепровода, – это не самые большие инвестиции. Инвестиции в 20 миллиардов долларов компании «Шеврон» в разработку Тенгизского нефтяного месторождения для Казахстана намного существеннее. Помимо этого, другие международные компании, такие как «Бритиш Газ», «Мобил», «Тотал», « Аджип», «Бритиш Петролеум» и другие заключили с Казахстаном соглашения на разработку различных нефтяных месторождений. Поэтому до тех пор, пока в Казахстане и в целом в Каспийском регионе имеются интересы крупных международных компаний, экономическое влияние Китая в Казахстане будет лимитировано.

В свою очередь Узбекистан и Туркменистан вряд ли попадут в сферу влияния Китая. Оба государства географически отделены от Китая. Узбекистан, являясь самым густонаселенным государством в Центральной Азии, обладает также достаточно развитым национальным чувством самоопределения. В Центральной Азии только Узбекистан бросает вызов попыткам России навязать новую форму контроля в регионе. Узбекистан имеет свои собственные амбиции в регионе и видит себя государством, которое в будущем будет доминировать в Центральной Азии. Поэтому любые попытки Китая закрепить свое влияние в Центральной Азии не будут приветствоваться Узбекистаном.[8]

Географическое положение Туркменистана определяет и его ориентацию в регионе. На юге он тяготеет к Ирану, на западе к Азербайджану и Турции.

Лимитированное влияние Китая в Западной части Центральной Азии отчасти объясняется тем, что чем дальше территория или страна находится от китайско-центрально-азиатской границы, тем больше увеличивается число игроков, имеющих свои интересы в Центрально-Азиатском регионе. Несмотря на то, что Россия продолжает доминировать в регионе, такие страны, как Иран, Турция, Саудовская Аравия оказывают все большее влияние на экономическую, политическую и религиозную жизнь в странах региона. Следует отметить также растущее влияние и развитых западных стран в Центральной Азии, особенно США.

Как уже отмечалось выше, каждая страна в Центральной Азии строит свои политические и экономические связи, исходя из собственных интересов. И хотя некоторые из стран региона естественным образом тяготеют к Китаю, другие страны двигаются в направлении более плотного сотрудничества с Ираном и Турцией. Россия также рассматривается некоторыми странами региона как потенциальный союзник и главный экономический партнер. Таким образом, Китай представляет собой лишь одного из возможных партнеров для центрально-азиатских государств, и его способность играть существенную и незаменимую роль в регионе является весьма лимитированным.

Весьма сомнительным кажется также, что Китай будет использовать политическое давление и военную мощь для достижения своих интересов в Центральной Азии. По крайней мере в настоящее время Китаю нет необходимости делать это. Более того, остается открытым вопрос, сможет ли Китай в настоящее время использовать свою военную мощь против какого-либо государства Центральной Азии. Китай может военным путем подавить сепаратистов в Синьзцяне, но для него будет весьма трудным делом сконцентрировать военную мощь в Центральной Азии. Однако эта ситуация может измениться, если экономика Китая будет продолжать развиваться высокими темпами и Китай сможет модернизировать свои вооруженные силы.

Нельзя исключать возможности использования Китаем вооруженных сил в Центральной Азии в будущем, в случае нестабильности в Синьзцяне и поддержки какой-либо из Центрально-Азиатских стран сепаратистов. Однако на сегодняшний день политика Центрально-Азиатских стран по отношению к ситуации в Синьзцяне вполне устраивает Китай. Но ситуация может измениться, если в какой-либо из стран региона к власти придет исламское правительство, ориентированное на создание великого Туркестана или ставящее перед собой цель поддержку мусульман Китая в их борьбе за независимость.

Хотя возможная этническая и религиозная нестабильность в Синьзцяне является возможным источником противостояния и конфликта между странами Центральной Азии и Китаем, все же наиболее вероятная возможность для противостояния между Китаем и Центральной Азией может возникнуть в результате изменения внутренней политической обстановки в самих центрально-азиатских государствах. Если в одной из стран в регионе к власти придут исламисты, поддерживающие исламское движение в соседних странах, в том числе и на территории Китая, это, несомненно, вызовет отрицательную реакцию со стороны Китая и подтолкнет его на соответствующие действия. В данный момент те политические силы, которые находятся у власти в центрально-азиатских странах, вполне устраивают руководство Китая.

Однако, как уже отмечалось выше, сомнительно, что в ближайшем будущем Китай сможет противостоять Центральной Азии в военном отношении по еще одной очень простой причине: российские пограничники до сих пор охраняют границы Центральной Азии. Например, военный конфликт с Киргизстаном или Таджикистаном рискует втянуть Китай в военный конфликт с Россией. Стратегические интересы Китая не позволяют ему втягиваться в военное противостояние с Россией. До тех пор, пока стратегические интересы России и Китая совпадают, обуздывая гегемонию США в мире, это не выгодно обеим сторонам. Кроме того, Китай придает большое значение развитию добрососедских и взаимовыгодных отношений с Россией. Усиление внимания КНР к центрально-азиатскому региону могло бы повредить крепнущему российско-китайскому сотрудничеству. Китайское руководство неоднократно подчеркивало, что оно выступает за сохранение с центрально-азиатскими странами дружеских отношений и не стремится заполнить вакуум, образовавшийся в результате распада Советского Союза[9]. Тем не менее, некоторые московские аналитики уже сейчас предвидят возможность российско-китайского столкновения в Центральной Азии и предлагают обеспечить территориальное единство стран СНГ с помощью российского ядерного зонтика[10]. Однако сегодняшняя структура безопасности Центральной Азии характеризуется сокращающимися военными возможностями России и желанием центрально-азиатских государств покончить с доминирующей ролью Москвы в вопросах взаимной безопасности.[11] Как результат, возможная нестабильнось в Центральной Азии в будущем и стремление обеспечить собственную безопасность могут привести Китай к пересмотру российско-китайского «разделения труда» в Центральной Азии[12].

Военное же присутствие США в Центральной Азии также весьма заботит влиятельных аналитиков в Пекине. Они практически уверены в том, что кампания против Афганистана и военное присутствие США в Узбекистане и Киргизстане – не ответ на террористическую атаку на Соединненные Штаты, а часть долгосрочной стратегии по достижению глобального доминирования. В качестве подоплеки этого стратегического устремления указываются различные имперские цели: контроль над каспийской нефтью, стремление угрожать Китаю, Ирану и России, соединение НАТО с американско-японским альянсом и так далее. А за всеми этими целями Пекину рисуется самая глубокая – окружение Китая, его раскол и недопущение превращения его в великую державу. Тем не менее, несмотря на свои опасения и страхи, в событиях 11 сентября китайское руководство ясно увидело возможность заново определить и стабилизировать отношения КНР и США путем возрождения «общего врага», отсутствующего с 1991 года. В конце 90-х годов в Китае господствующим стало убеждение что «однополярная гегемония» США продержится еще достаточно долго, возможно, до середины 21 века. Из этого следует, что Китаю нужно приспосабливаться к этой гегемонии. Следует подчеркнуть, что к концу 2001 года стратегическое партнерство КНР и США было более прочным, чем когда-либо при президенте Клинтоне, хотя внутриполитические требования не дают администрации Буша громко заявить об этом.

Отбросит ли Пекин новую стабилизацию отношений КНР и США и попытается ли вытеснить вооруженные силы США из Узбекистана и Киргизстана? Ответ на этот вопрос скорее всего отрицательный. Вероятнее всего, о своей озабоченности Пекин предпочтет говорить лидерам США за закрытыми дверями в качестве друга и партнера по антитеррористической кампании, нежели делать это публично как враждебная и осажденная держава. Постоянное ухудшение отношений США и КНР в последние 13 лет, связанное с событиями на площади Тяньаньмынь в 1989, и постоянная конфронтация с США по поводу Тайваня поставили под угрозу жизненно важные отношения с Вашингтоном, от которых по-настоящему зависит модернизация Китая. Вряд ли Пекин, воссоздавая стратегическую основу для экономических отношений с Соединенными Штатами, отбросит это из-за иллюзорных подозрений по поводу зловещей политики США в отношении Китая и чрезмерной активности Соединенных Штатов в Центральной Азии.

На сегодняшний день для Китая наибольшее беспокойство вызывают рост национализма и возрождение ислама в Центральной Азии, а также возможное воздействие этих тенденций на безопасность в регионе и в самом Китае.

Однако последние годы стали периодом диалога и сотрудничества, пришедших на смену неопределенности и страху, существовавшим в первые годы после распада Советского Союза. Проблемы сотрудничества и безопасности региона наиболее четко были определены Китаем в основных пяти принципах мирного сосуществования со странами Центральной Азии: мир и сотрудничество, развитие экономических связей на взаимовыгодной основе, невмешательство во внутренние дела друг друга, взаимное процветание, прогресс и взаимопонимание.

В начале двадцать первого века Центральная Азия представляет для Китая потенциальный рынок для его растущей экономики, а также потенциальный источник весьма важных сырьевых материалов. Китай активно устанавливает связи со странами Центральной Азии в различных областях. Построены новые железнодорожные пути, связывающие Китай с Центральной Азией, создаются новые совместные предприятия, разрабатываются планы строительства газо- и нефтепроводов из стран Центральной Азии в Китай и дальше в страны Юго-Восточной Азии.

Особое значение Китай возлагает на сотрудничество со странами Центральной Азии в рамках «Шанхайской Организации Сотрудничества». Для Китая ШОС положила начало формированию принципиально новой системы субрегионального сотрудничества через тесное взаимодействие с Россией и четырьмя центрально-азиатскими странами с возможным последующим присоединением других стран, с учетом их согласия следовать принципам и обязательствам, заложенным в основу ШОС. В этом контексте Китай подчеркивает открытый характер деятельности новой организации, который имеет перспективное значение для всех стран-участниц. Помимо этого, ШОС важна Китаю и странам Центральной Азии как региональная организация, нацеленная на ликвидацию и предотвращение внешних угроз и вызовов благополучию, стабильности и безопасности региона. Другой важный элемент ШОС для государств-участников заключается в том, что на всех этапах продвижения процесса сотрудничества главным был и остается уровень доверия между всеми сторонами, особенно взаимодействие и партнерство двух постоянных членов Совета Безопасности ООН – Росcии и Китая, что при поддержке стран Центральной Азии должно служить основой укрепления созданной организации.

В заключение хотелось бы отметить, что, несмотря на некоторые проблемы, сушествуюшие сегодня в Китайско-Центрально-Азиатских отношениях, стратегия Китая по отношению к странам Центральной Азии заключается в последовательной политике дальнейшего развития экономического сотрудничества и поддержании политической стабильности в регионе через взаимное сотрудничество. Такого же принципа придерживаются и страны Центральной Азии, роль и влияние которых растет из года в год в азиатской и мировой политике.

[1] Freeman Chair in China Studies, Event Summary, China’s Emergence in Central Asia: Security, Diplomatic, and Economic Interests, Forum One: The Current State of China – Central Asia Diplomacy and Implications for US Foreign Policy, Wednesady, February 5, 2003 available online at http://www.csis.org/china/030205_ce_forum01.pdf accessed on 4 August 2003

[2] В. Парамонов. Формирование геополитической ситуации в Центральной Азии – внешние факторы // Центральная Азия и Кавказ. №1(7), 2000г.

[3] Shi Ze. Situation in Central Asia and Transcaucasia and its prospects at the threshold of the new century // Marco Polo Magazine. No. 3, 1998. Р. 44

[4]Economist Intelligence Report, “Kyrgyzstan Country Report,” 4th Quarter, 1996.

[5]Ross H. Munro. China’s Waxing Spheres of Influence // Orbis. Vol. 38. No.4 (Fall 1994). Р.232.

[6]Kyrgyz Radio First Program: “Akayev on Trade Developments with China, Pakistan,”

[8] Brill Alcott. The Central Asian States: An Overview of Five Years of Independence.

Testimony Before Senate Foreign Relations Committee, Federal News Service,July 22, 1997.

[9] Ю.С. Песков. Проблемы и перспективы сотрудничества России и Китая со странами Центральной Азии – членами СНГ // Проблемы Дальнего Востока. 1997. №3. С.58

[10] Dmitri Trenin. Russia’s China Problem. EnglishEdition. Moscow Carnegi Center, Moscow. May 1999. Р. 42

[11] Ш.У. Гарнетт. Ограниченное партнерство: Российско-Китайские отношения в меняющейся Азии. Доклад Группы по изучению российско-китайских отношений. Московский Центр Карнеги, Москва. Январь 1999. С.39