IREX Совет по международным исследованиям и обменам
Про АЙРЕКС Программы Пресс-центр Выпускникам
 
 
 
«Полемика»
 
 
 
 
 
«Полемика», выпуск 10
О. В. Будницкий. Терроризм: история и современность. Статья 1-ая
О. Н. Григорьева. Откуда берется зло
О. Р. Гулина. Феномен нигилизма в правосознании русского народа
Т. З. Тоноян. Реформирование здравоохранения в Армении...
А. Кекилова, С. Бабаниязов. Воздействие на окружающую среду...
Т. Паянская. День карьеры и Ярмарка вакансий
С. Черепанова. Играя, становиться лидером
Хэллоувин во Владивостоке

Откуда берется зло

Террор по латыни - страх. В одном слове
слились причина и следствие. И все это
созвучно терре - земле. Не потому ли
так часто прибегала к террору?
Ф. Кривин

О. Н. Григорьева
Кандидат филологических наук,
доцент кафедры русского языка
филологического факультета
МГУ им. М. В. Ломоносова

В современной науке существует мнение, что многие общественные явления -  результат проявления агрессивности, присущей человеку от природы.  'Насилие пронизывает бытие человека... Эпическими поэтами оно воспето как свидетельство мужской доблести, пророки и моралисты осудили его, а все прочие притерпелись к нему как к одной из стихийных опасностей в человеческой жизни' (1). По теории психоанализа З. Фрейда движущими силами развития личности являются инстинктивные влечения: сексуальное (связанное с инстинктом жизни) и агрессивное (связанное с инстинктом смерти). Так как удовлетворение этих влечений наталкивается на препятствия в  окружающем мире, они вытесняются в область бессознательного и проявляются в реальной жизни в виде неких символов: жестов, оговорок,  слов определенной семантики, произведений  культуры, искусства (2).

Свой тезис об 'инстинктивной агрессивности' З. Фрейд применил для объяснения не только индивидуального   поведения   личности,   но   и явлений  общественной жизни. По мнению Фрейда, потребность в ненависти и агрессивных действиях, заложенная в человеческой психике от природы, проявляет себя в войнах, конкуренции, социальных конфликтах и в языке.

Агрессивность человека, по Э. Фромму, - один из способов 'бегства от свободы': человек 'разрушает мир, чтобы мир не разрушил его'. 'История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия, поскольку люди почти всегда подчиняли себе подобных с помощью силы. Такой мыслитель, как Гоббс, из всего этого сделал вывод: homo homini lupus est - 'человек человеку волк'. (3)

Все ценности и установки в обществе формируются в некие социальные алгоритмы, которыми определяется большинство действий человека. Существует набор  социальных алгоритмов достаточно высокого порядка, который формирует общественное сознание (важные общие знания). Те социальные алгоритмы, которые в большинстве случаев не осознаются, являются 'общественным бессознательным' - таковы, очевидно, во многих случаях  алгоритмы агрессии (4). Модели агрессивного поведения, существующие в обществе, отражаются в языке. Большую роль здесь играют стереотипы  национально-культурного сознания. Например, мотив врага  - неотъемлемая часть наивной картины мира человека, запечатленной в мифологии в образах беса, дьявола, сатаны. Скрытая агрессивность может проявляться в слове - в его переносном значении. Метафора социальна по своей природе, это часть картины мира, отраженной в общественном сознании.

 Вербальная агрессия представляет не меньший интерес, чем агрессия физическая. Все мы знаем из личного опыта, что 'убийственные' комментарии и едкие замечания могут ранить едва ли не больнее, чем прямое физическое воздействие. В этом смысле показательно, как язык описывает сам себя: словом можно ранить, убить, причинить боль, попасть в самое сердце, язык определяется как грубый, резкий, злой, острый как бритва, слова звучат убийственно,  с мягких юношеских лет мы знаем, что злые языки страшнее пистолета. С другой стороны, язык как орган речи также становится объектом 'насилия' в известных всем выражениях: держать язык за зубами (или на привязи), закусить язык, придержать язык, прикусить язык, укоротить язык.  Хлесткое слово породило особую разновидность современного языка, которое и терминологически обозначилось как 'стеб'. Мотив удара в русской речи символичен и отчасти объясняется особенностями национального сознания. Удары вербальные, соотносясь в сознании людей с ударами реальными, порождают иллюзию мгновенного решения всех сложных проблем. 'Мотив удара мечется между сферой метафор и жизнью' (5) В послереволюционную эпоху это активно использовалось в качестве средства речевого воздействия. Эпоха конца 20-х и начала 30-х годов в России проходила под знаком 'экстаза ударничества'. С этим связаны такие популярные в публицистике тех лет слова и выражения, как ударник, ударный труд. Особым социальным знаком становится слово кулак и производные от него кулачество, раскулачивать.

Агрессивные модели поведения отражаются в русских фразеологизмах и пословицах. Например, Русский молодец - ста  басурманам конец. Слово басурман - обобщенное название иноземца, человека иной веры. Таким образом, здесь выражена потенциальная готовность к агрессии, направленной против 'чужого', что имеет глубокие исторические корни. Слово молодец подтверждает одобрение подобного вида агрессии. Пословица Бей русского, часы сделает показывает заложенное в русском сознании представление о необходимости (на что указывает повелительная форма глагола бить) силовых методов, даже по отношению к себе. Агрессия здесь представлена как необходимое условие прогресса. В русском языковом сознании брань часто связана с войной, битвой, вербальная агрессия почти всегда является предпосылкой  агрессии  физической. Идею тщетности, бесполезности словесной борьбы и необходимость решения проблем силой выражают такие пословицы: Красна брань дракой. Чем долго браниться, не лучше ль подраться?

Угроза может быть и вполне реальной - агрессия выражена открыто, а действия представляются потенциально возможными. Довольно устрашающая образность создается за счет употребления слова кровь в метафорическом значении: Ты у меня кровью своей умоешься. Ты у меня восплачешься кровавыми слезами. Пролить кровь человека - означает убить его. Очевидно, это относится к каким-либо древним ритуалам (например, жертвоприношение). То же самое можно сказать и о следующих угрозах: Я из тебя все кишки повытереблю. Я вас всех на кишках перевешаю. Я тебя всего выпотрошу да соломой чучело набью. Древние корни имеют и многие проклятия. Например, некоторые из них связаны с ритуальным призыванием грома в древности: Разрази тебя гром. Порази тебя громом.

Многое из того, что представлено в пословицах, повторяет фразеология, но некоторые аспекты идеи агрессивности представлены в ней более широко. Это касается, в первую очередь, военной лексики. Военные термины имеют ярко выраженный культурный компонент. Ведь с тех пор, как было изобретено оружие, оно заменило собой кулак, и не только в реальной жизни, но и в языковом сознании. Русская фразеология, генетически связанная с военной терминологией, несет на себе печать национальной культуры и исторического прошлого. Ярким свидетельством этого являются фразеологизмы  брать с бою, ломать (поломать) копья, предавать огню и мечу, огнем и мечом, приставать (приступать) с ножом к горлу, нож в спину, быть на ножах с кем-либо.

Более 'современные' фразеологизмы отражают народные представления о   сложных жизненных ситуациях как о военных действиях, о том, что добиваться чего-либо можно только силой: встречать (принимать) в штыки, брать (взять) под обстрел, брать на прицел (на мушку), брать на пушку, пушкой не прошибешь. В подобных фразеологизмах в метафорическом смысле может употребляться лексика, обозначающая не только оружие, но и различные виды военных маневров, как, например: брать на абордаж, идти по линии наименьшего сопротивления. В качестве основы для создания метафоры используется слово фронт в значении 'боевое расположение войск': на два фронта; единым фронтом (действовать, выступать).

Ряд фразеологизмов представляет человека как объект агрессии  в образе животного: драть (сдирать) шкуру, спустить шкуру, свернуть шею, намять холку, наступать на хвост. Возможно, это проявление так называемого инстинкта охотника, который, по мнению некоторых психологов, составляет основу человеческой агрессивности.

Фразеологическая метафора представляет человека в образе животного не только объектом агрессии, но и самим агрессором, то есть агрессивное поведение человека сравнивается с аналогичным поведением животных: перегрызть горло, показывать когти (зубы), вцепиться когтями. Поведение человека может оцениваться как проявление бесовского начала, вампиризма: высасывать кровь, пить (сосать) кровь. Особые представления о крови восходят к ритуалам глубокой древности. На глубинном, архаическом, уровне переживания кровь ассоциируется с каким-то 'особым соком'. Понятие кровь приравнивается к понятиям жизнь, жизненная сила. Поскольку кровь является 'соком жизни', то нередко прилив жизненных сил связывают с выпиванием чужой крови. По мнению Э. Фромма,  лишь в современном мире кровопролитие связывается с деструктивностью, в глубинных пластах человеческой психики значение его совершенно иное: пролив кровь, человек соприкасается с энергией жизни. В доказательство этого Фромм приводит примеры древних ритуалов греков, индейцев(6). По некоторым представлениям, внутренности человека также считались целебными, с чем связаны следующие выражения: вытягивать жилы, выматывать (вытягивать) (все) кишки, выпустить кишки, выжимать сок (соки). Все они имеют значение 'лишать жизненных сил'. Жизненные силы могут обозначаться также абстрактным понятием душа: вытрясти душу, вытягивать (выматывать) (всю) душу, вышибать душу (дух). Идею агрессии содержат в себе и фразеологизмы, связанные с семантическим полем 'еда', также восходящие к древним ритуалам: есть поедом, съесть (сожрать) с (со всеми) потрохами, пожирать (есть, поедать) глазами.  

 Документальным фактом современного общественного сознания и бессознательного являются средства массовой информации. Концентрация 'агрессивной' лексики в текстах современных СМИ служит подтверждением нарастания агрессивности в обществе, превращения ее в один  из способов мышления о мире. Примером может служить использование в современных газетах военной лексики. В советский период употребление военных терминов в неспециальных текстах имело целью создать у людей определенный эмоциональный настрой. Это такие слова, как гвардия, фронт, вооруженность, мобилизовать, плацдарм, торпедировать, рейд, наступление, форсировать, маневрировать, обойма, разведка, атака.

Милитаристский характер нашей страны в течение многих лет, а также идея классовой борьбы, которая проповедовалась в то время, отражались  в   особом   наборе   публицистических метафор: битва за урожай; идеологический (трудовой, хозяйственный) фронт; армия тружеников села; идеологический (педагогический) десант. В современной газете военная лексика уже не имеет достаточно ярко выраженной положительной или отрицательной окраски. Многие из слов, характерных для прессы 60-70-х. годов (боец, борец, гвардеец, гвардия, командир, рядовой, авангард, рапортовать, застрельщик, ударный в выражениях боец партии, гвардия большевиков, рапортовать об успехах, гвардейцы уборочной страды, рядовой рабочего класса), сейчас или не используются вообще, или употребляются с оттенком иронии  (как слова, принадлежащие той эпохе):

Вывод очевиден: отныне облагодетельствованные 'борцом с коррупцией' Немцовым  Б.Е.  российские чиновники начнут 'скидываться' на троих. (МК 25.04.97) Обломав копья о мэрское упрямство в борьбе против бронзового уродца (о памятнике работы З. Церетели - О.Г.), он вновь решил напомнить москвичам о своем существовании. (МК 25.04.97); Впоследствии   девушка   Снежинская   была   избита неопознанными и ненайденными бойцами невидимого фронта.. (МК 25.04.97)

Ирония в последнем примере создается за счет совмещения старой перифразы бойцы невидимого фронта, имевшей в прошлом положительную окраску, и глагола избить с открыто выраженной   агрессивностью в семантике.                                               

В языке газеты часто встречается специфически военная терминология в метафорическом употреблении: полигон для обкатки тех идей, Дума торпедирует начинания исполнительной власти, идеологическая артподготовка, утопить флагман российской металлургии, рубеж обороны рубля. Военная лексика соседствует даже  с конфессиональной: Тайвань в последнее время превратился в один из форпостов буддизма в Юго-Восточной Азии. (КД 27.03.97) Особенно часто встречаются слова  со значением 'нападение' и 'война': (вторжение, агрессия, наступление, атака, удар): финансовое вторжение, финансовая агрессия, рекламное наступление, мозговая атака; технологическая война, визовая воина, политические баталии,  поле битвы министров, битва за предприятие

При помощи образных средств воссоздается ситуация вербальной агрессии. Орудием агрессии представляется слово, метафорически преображенное в орудие агрессии физической: Затем камни полетели в сторону ведомства вице-премьера Сысуева.(...) Прошелся Черномырдин и по Немцову.(...) Дальше посыпались пинки (о выступлении Черномырдина) (МК 27.02.98); Этот неутешительный прогноз подтверждает и первая реакция на президентские угрозы со стороны губернаторов, 'выстеганных' в обращении. (МК 24.01.98)Красная пресса разворачивает настоящую информационную бойню. (МК 14.04.97)

Возникают метафоры со словом жертва или выражениями отдать на заклание, приговорить к закланию. Существительное заклание образовано от старинного глагола заклать  -  'заколоть'  и  напоминает  ситуацию жертвоприношения, в данном случае - к 'алтарю власти':

Накануне до позднего вечера он (Ельцин) долго решал, кого же из кабинета Черномырдина отправить в обещанную отставку? Но, похоже, до утра с 'жертвами' так и не определился. (КД 27.02.98)

Хотелось, наконец, услышать из уст самого президента - кто же отдан на заклание за неудовлетворительные результаты прошлого года. (МК 27.02.98)

Современная газета широко использует различную жаргонную лексику. Из разряда жаргонной лексики в газетах часто встречаются слово разборка (чаще во множественном числе), заимствованное из языка криминального мира и обозначающее выяснение отношений, не исключающее применение грубой силы.

Только за последние годы зафиксировано несколько десятков фактов, когда помощники депутатов становились жертвами бандитских разборок. (КД 10.02.98).   Злые времена всегда приносят злой жаргон. В революционную пору в русский язык вошли странные теперь уже слова типа 'продразверстка', 'большевик', 'стахановец', 'ударник', 'коллективизация'. ':большевистские садистские словечки застряли в языке прочно. Если люди младше двадцати лет, встретившись в тексте со словом 'тройка', будут толковать его либо как обозначение игральной карты, либо как тройку лошадей, то люди постарше, нахмурившись, припомнят и другое, большевистское, расстрельное значение этого термина' (7)

Слово превращено в опасную агрессивную силу, направленно меняющую человеческое сознание. Технология 'промывания мозгов' страшнее любых бомбардировок, любых разрушений, потому что информационное оружие поражает генетику человека, воздействует не только на конкретного человека, но и на его потомство'. Информационный террор использует особые приемы давления на человека, включающие шантаж и угрозу: покупай дубленки, пей кофе, выбери меня,  заплати налоги и спи спокойно, голосуй, а то проиграешь.

'Знаете ли вы, что такое террор? - писал Ю Олеша. - Это гораздо интереснее, чем украинская ночь. Террор - это огромный нос, который смотрит на вас из-за угла. Потом этот нос висит в воздухе, освещенный прожекторами, а бывает также, что этот нос называется Днем поэзии'. Почему возник такой необычный синоним террора? Может быть, сам русский язык подскажет ответ? Террор - это совать нос в чужие дела ради своей выгоды,  вынюхивать, чтобы потом донести, держать нос по ветру, чтобы вовремя почуять запах жареного.

Синонимы террора множатся, времена террора сменяются, как времена года. Язык тому свидетель. Великая Французская революция подарила миру слово террор, а вместе с ним его символы - Робеспьер и гильотина.В 1815 г. во Франции после 'ста дней' и последовавшей за ними реставрации Бурбонов были составлены списки лиц, способствовавших возвращению с острова Эльбы и новому воцарению Наполеона. Начались массовые аресты революционеров и бонапартистов. 'По Франции... прокатилась волна 'белого террора', как тогда же было (впервые в истории) названо это движение'. (8). В России наступили времена красного террора, которые так были названы спустя десятилетия, а тогда именовались белым террором. Развитие цивилизации приносит все более изощренные способы словесного прикрытия сути вещей.

Слова 'враги народа' придумал и внедрил в сознание вождь мирового пролетариата В.И. Ленин. В своей работе 'Как организовать соревнование' Ленин пишет: 'Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся. Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям'. Расстрел именуется высшей мерой социальной защиты. Справедливость  - новое имя террора. Сталинские времена, уже пропущенные сквозь современное сознание, дали импульс новым мифологемам  террора: ГУЛАГ, лагерь, Беломорканал, ежовщина.  Война надолго вошла в сознание русского человека, сердце которого сжимается и болит от слов плен, концлагерь, похоронка, эсэс, Гитлер, Адольф, 22 июня. Слово немцы лишь недавно начало освобождаться от  негативных коннотаций, быть может под воздействием парадоксального сочетания русские немцы.

Настали новые времена, наступил век хаоса и катастроф. Слово террор активизировалось в языке, образуя все новые словосочетания с прилагательными финансовый, языковой, политический, телефонный, почтовый, биологический - и новые слова - теракт, антитеррористический, биотерроризм. Язык оказался в совершенно необычной ситуации. Он - жертва языкового террора в двух смыслах: русский язык изгоняют из бывших советских республик, и русский язык подвергается атакам американизмов. Он и сам выступает в роли ' террориста', являясь средством создания агрессивных текстов.

Характерной чертой агрессивного типа текстов является частое употребление слов с семантикой смерти ( умереть, умирают, повышенная смертность, смертельная опасность, 'Россия или Смерть!', число умерших, похороны и др.) Тексты современной Коммунистической партии РФ (КПРФ), Либерально-демократической партии России, а также Движения в поддержку армии и Русского национального единства содержат много лексики, относящейся к понятию 'низ' (снижение, деградация, ниже, понижение, упали, пасть, упаднический, понизиться, катиться вниз и др.), 'тоска' ( горький, безысходный, порочная власть, враждебный мир, беды и унижения, крик о помощи, за все обиды и оскорбления, слезы льются потоком, рабство, нищета, унижение, угроза, предательский, преступления и др.)

В агрессивных текстах  много слов 'отчуждения'. Для того чтобы избежать называния 'чужого', используются неопределенные  местоимения  кое-кто, тот, этот, кто-нибудь.

Агрессивность часто проявляется в языке рекламы. Нередко, рекламируя того или иного кандидата в депутаты или на какой-либо иной государственный пост, говорят: Он отвечает за свои слова, Он - ответственный человек, Он слов на ветер не бросает: если что - ляжет на рельсы. Представляя товар, также утверждают: Наш продукт вполне надежный, Фирма отвечает за качество своих товаров, Если что - вернем деньги. Вряд ли кто-то готов брать на себя ответственность за слова, если они не подтвердятся.

Третья роль языка - создание 'словесной крыши' терроризма, своего рода камуфляжной формы, когда добро от зла уже невозможно отличить. В недавние времена перестройка в сознании рождала такие явные алогизмы, которые, с определенной точки зрения, были оправданны: Мы против разрушительных большевистских лозунгов о восстановлении СССР (А. Козырев. Новости. Останкино. 20.09.93). В современных СМИ в последние годы появились такие 'мутанты', как зачистка территории, гуманитарная бомбардировка, миротворческая операция, пробить коридор для поставки гуманитарных грузов. Это приводит к смещению в значениях этих слов  и даже полному их искажению.

Он (начальник Северного морского пароходства в годы войны) обеспечивал проведение конвоев не с гуманитарной, а реальной помощью (Человек и закон. Останкино. 01.04.94).  Одна из задач британо-французского контингента в Боснии - пробить коридор для поставки (мусульманам) гуманитарных и иных (военных?) грузов' (Новости. Останкино. 24.07.95). Сегодня НАТО одобряет акцию (бомбардировку и интервенцию) против этой страны (Югославии) (Доброе утро. ОРТ. 12.10.98). Если сербы не согласятся с ультиматумом, последует ракетно-бомбовый удар стран НАТО: НАТО продолжает подготовку к миротворческой операции в Косове (Новости. ОРТ. 15.02.99). Миротворцы получали навыки гуманитарных операций  (о совместных учениях войск США, Киргизии, Узбекистана и Туркмении под Чимкентом. - Новости. Останкино. 19.12.92). За время пребывания миротворцев в Косове число преступлений и терактов не только не уменьшилось, но даже возросло (по поводу суда над американским сержантом-миротворцем, изнасиловавшим и убившим одиннадцатилетнюю косовскую девочку-албанку. - Вести. РТР. 18.02.2000). Эти примеры говорят сами за себя. Интересна реакция В. Путина на новое словосочетание гуманитарная интервенция: 'Под лозунгом так называемой гуманитарной интервенции недопустимо перечеркивать суверенитет государства' (В.Путин. ОРТ. 01.02.2000).

Все более употребительным становится словосочетание гуманитарная катастрофа, хотя его семантика также не отличается совершенной четкостью; возможно, гуманитарная здесь близко к значению гуманитарный - обращенный к человеческой личности, связанный с правами, свободами и интересами человека. Например: Боснийские мусульмане находятся перед лицом гуманитарной катастрофы  (Вести. РТР. 01.08.95). Необходимо заниматься предотвращением гуманитарной катастрофы в крае (Косово) (Вести. РТР. 17.09.98). На Западе говорят, что с помощью бомбардировок (Югославии) может быть предотвращена гуманитарная катастрофа (Доброе утро. ОРТ. 31.03.99). Двусмысленность подобных высказываний уже не удивляет, так как терроризм, к сожалению, превращается в каждодневное зрелище. Язык становится способом преодоления страха. Ирония - испытанное, хоть и горькое лекарство. Борьба арабов с Израилем, именуемая кровавой интифадой, теперь называется мирным процессом, бомба, заложенная террористами, - новогодним подарком, взрывы домов - фейерверком.

'Свободный художник' - язык раскрашивает террор во все цвета радуги. Желтый террор - события в Китае времен культурной революции, красный террор  - деятельность КПРФ и иже с ней, черный террор - движение национал-патриотов. Голубой террор с коричневым оттенком - действия милиционеров в Новосибирске против гомосексуалистов.

Откуда же берется зло? Может быть, из имени зла? И что с этим делать? В романе 'Собачье сердце' великий писатель ответил на этот вопрос: 'Лаской-с. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему'.

Литература

  1. Бэрон Р., Ричардсон Д., Агрессия. М.,1998
  2. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989
  3. Фромм Бегство от свободы. Человек для себя. Минск, 1998
  4. Харченко А.И. Системный анализ явления агрессии человек - человек. М., 1995
  5. Турбин В.Н. Незадолго до Водолея. М., 1994
  6. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994
  7. Миронова Т.Л. Как из нас делают быдло (О технологии информационного террора), 2000
  8. Е. В. Тарле. Талейран.- М., 1939.
 
К началу страницыНа первую страницуКарта сайтаКонтакт
101000 Москва
Российская Федерация
ул. Мясницкая, д.24/7, стр.3, 2 этаж
тел.  +7 (495) 956-09-78
факс +7 (495) 956-09-77
email: irex-russia@irex.ru
  © Copyright 2012 IREX/Russia
Hosted at netcare.ru®
Powered by oocms